много я

Я всегда считал, что в моей жизни что-то не так.
Нет в ней чего-то основательного, за что можно держаться, что может указать дорогу.
Замкнувшись в себе в детстве, я очень трепетно строил мир своего я.
У меня был своей космический корабль, в котором у меня было все, что меня интересовало в реальной жизни.
У меня был вымышленный друг – небольшой такой зеленый поршик 911,
который я когда-то увидел в детстве в журнале За рулем.
Потом чуть повзрослев, детские мечтания я оставил где-то на задворках моего сознания.

Моя личность начала расти в другую сторону – начало раздуваться эго.
В какой-то момент «я» вокруг меня только и осталось.
Говоря кому-то как у тебя дела друг? Я думал, не хочешь узнать как дела у меня, и надеюсь, ты мне друг.
Спрашивая, что я могу для вас сделать, я думал, что же это принесет мне.
Я жил в своем мире, полностью себя изолировав.
Потому что только я могу повлиять на окружение и никто кроме меня.
Я не верил своим чувствам. Я от них отказался - так будет лучше. Должен быть исключительно расчет, план действия, алгоритм.
Я знаю все риски. Я считаю себя самым умным.
При этом я не верил ни в какую науку, потому что можно придумать все таким образом,
каким мне будет лучше и приятней.
В своем мире был только я. Я не от кого не зависел.
Я всеми силами поддерживал этот хрупкий мир вокруг себя.
Потом я понял, что все это было ошибкой.

Я начал считать, что меня нет.
Я стирал себя из мира. Удалял старые фотки, даже те, где казалось,
что я был счастлив. Все что можно было убрать, я старался стереть из памяти, из жизни.
Разрывал связи с людьми, которые казались мне близкими.
Потом я понял, что ничего уже из себя не представляю.
Мои моральные ценности были подорваны, стержни поломаны.
И начал хвататься за все за что мог ухватиться.
Все что меня когда-то привлекало.
В голове возник вопрос, что же в этом мире может быть настолько твердым,
во что бы я мог поверить и чему посвятить свою жизнь.
И я не нашел ничего. От всего хорошего, от всех прежних переживаний и эмоций я отказался,
и я отказался от рациональности, зачатки которой когда-то были в моей голове.
Теперь мне стало страшно говорить Я, и выражать свое мнение по любому поводу, ведь
любое мнение против моего затрагивает тему моего существования и весь мой
личностный опыт. Это стало слишком значимым для меня, а мир вокруг был все таким же хрупким.

Потом, занимаясь мифотворчеством, я придумал, что я должен сделать либо что-то значительное в жизни,
либо продолжить род, чтобы хоть как-то обосновать свое существование.
Это стало для меня таким значимым, что я приравнивал решение этих вопросов к смыслу жизни.
Я начал представлять, как люди в качестве смысла жизни верят в религию, верят в философские
парадигмы, верят в торжество науки. Все это единовременно.
Я представлял, что совершенно противоречивые вещи могут быть верными одновременно.
Поэтому из двух вещей нельзя выбрать одну, так как она все равно будет одновременно и верной и нет.


Посмотрев на старую фотографию с ребенком играющим в большой луже с самосвалом,
и уезжающей по дороге «копейкой» ранней весной, во время заката, я понял к чему меня тянет.
Старый мир. Детство, когда все было хорошо.
Когда небо и солнце светят для тебя, а родители окружают тебя своей заботой.
И не думаешь. Живешь немногим.