Давайте вы будете спокойно умирать под моим взглядом?

Я смотрел в окно. Улицы медленно угасали под тяжестью невесомых бликов ярых фонарей. Людей нет. Именно в такие моменты я хочу выйти на улицу и закричать во всё горло. Что бы каждый услышал, что бы каждая молекула и клеточка тела передёргивались в конвульсиях от мощных вибраций.

Я чувствую себя единственным живым человеком среди этого дерьма. Человечество потеряло всякий смысл существовать. Уже которую неделю приглядываюсь к одноклассникам. В глазах девочек блещут яркие блики - проститутки, зачем они вообще ходят и мешают мне? Правильно, тут ведь отморозки и конченые ублюдки, которых принято называть друзьями. Я отслеживал каждые их шаги, записывал что они едят, что одевают, это доставляет мне удовольствие. Я зарисовал многих парнишек из нашего класса, каждые изгибы их потрясающего, чуть подпорченного куревом и дешёвой выпивкой тела. Мне интересно, что будет если чуть надавить скальпелем на тонкую шейку того моего тощего "друга"? Я болен? Ничуть.
Наверное я умер вмести с ними, тем роковым летом, я бежал по осколкам собственной разбитой любви, я кричал от боли, я улыбался прохожим, в мыслях вспарывая каждого из них.

Завтрашнее утро будет такое же как и все другие. Я встану, поглажу школьную форму, натяну дружелюбную улыбку и отправлюсь на грубую оргию моего сознания. Я не хочу, что бы больше так было. Я не хочу, что бы этот новый год прошёл так, как и другие. Я не хочу застолий и фальшивых смешков, бездушных песен и крепкого сна под двенадцать ночи. Я не хочу, что бы вы теперь жили. Я устал. Дайте мне немного свободы и я перережу ваши глотки к чёртовой матери.
Совсем скоро, я стану идеальным.
Совсем скоро я приобрету божественный металл и он соединится в безумном вальсе с вашими грязными ото лжи телами.
Я сделаю всё быстро, пока вы спите, вы правда не заметите. Мама, сестрёнка, не бойтесь.

______________________

Они меня раздражают. Все.

Я сказал это громко. Да, дико громко! Наверное этот победоносный возглас слышали какие нибудь проснувшиеся для ночных грабежей бомжи, я не знаю, впрочем мне плевать. За такое с детьми делают очень - очень плохо, я спрашивал. Вот, только что. Но я не испугался. Ничуть. Может руки чуть тряслись, я почти не стоял на ногах, я таял в тусклом свете уличных фонарей, но внутри меня ничего не ёкнуло, как это должно было произойти. Даже когда я делал это, отмывал руки, прожигал их хлоркой, во мне бушевала лишь радость и восторг. О боже, я такой уязвимый и одновременно закрытый в своём личном пространстве.
Как из таких детей получаются такие ублюдки?