«Рассказ о семи повешенных».

— Вася, что это у тебя с волосами, а? Да ты что? Ничего, брат, ничего, ничего, сейчас кончится. Надо держаться, надо, надо.
Василий молчал. И когда начало уже казаться, что он и совсем ничего не скажет, пришел глухой, запоздалый, страшно далекий ответ: так на многие зовы могла бы ответить могила:
— Да я ничего. Я держусь.
И повторил.
— Я держусь.
Вернер обрадовался.
— Вот, вот. Молодец. Так, так.
Но встретил темный, отяжелевший, из глубочайшей дали устремленный взор и подумал с мгновенною тоскою; «Откуда он смотрит? Откуда он говорит?» И с глубокой нежностью, как говорят только могиле, сказал:
— Вася, ты слышишь? Я очень люблю тебя.
— И я тебя очень люблю, — ответил, тяжело ворочаясь, язык.