Запах осени

Уже несколько лет я не очень склонен писать на площадках вроде этой то, что иногда хотелось бы написать, потому что все, что выкладывается в интернет, остается там, и может быть кем угодно когда угодно извлечено для чего угодно. В наше время это полезная доля паранойи. Ни для кого не секрет, что именно на личных данных пользователей зарабатывают социальные сети и поисковики. Хотя, нет, для многих секрет. Как-то в разговоре со знакомой упомянул, что «контакт» выводит рекламу на основании анализа залитых пользователем данных, на основе всего, что он пишет и лайкает. Для человека это было открытием. Конечно, особо большого вреда в этом нет. Не очень приятно, когда тебе что-то втюхивают, но с этим можно бороться. Но кто заставляет молодых людей выкладывать в сеть о себе все? Ну реально, все фотографии, все высказывания, все способы проводить время. Помню, я в свое время помогал обходить ограничения одного платного сайта по поиску работников, находя аккаунты понравившихся начальнику людей в соцсетях. В данном случае для того, чтобы связаться, но если делать такое для проверки? И можно подумать, спецслужбы упускают такой классный инструмент. Ну да ладно. Изначальный посыл был в том, что я немного стал бояться писать о своих проблемах с психикой, чтобы не было компромата. Раньше надо было думать и делать фиктивные почтовые ящики. Но, с другой стороны, мне, видимо, уже и ни к чему заботиться о таких вещах. Я гнию, и гнию устойчиво. Ближайшее будущее туманно. Вряд ли мне предстоит устаиваться на работу в такое место, где отдел кадров шерстит привязанные к почтовым ящикам аккаунты.

Один из процессов, к которым может подтолкнуть человека одиночество — это процесс поиска осознания чего-то большего, чем человек и его жизнь. Иногда это может происходить очень медленно.

Впервые я ощутил едкую горечь чувства одиночества еще в подростковом возрасте, в тринадцать лет. Впрочем, даже странно, если человек в этом возрасте не чувствует себя одиноким. Во всем нужна мера. Но у меня меры не было. А безмерное одиночество — это экзистенциальное одиночество. Одна из четырех данностей, о которых вы можете прочитать много интересного у Ирвина Ялома в его «Экзистенциальной психотерапии».

Мой ум оказался обращен сам на себя. Но толку от этого, на самом деле, мало. Ум может долго пялиться сам на себя, и при этом ничего не будет происходить.

Переломный момент в этом процессе, видимо, качественное осознание конечности и преходящести всего сущего, когда это осознание становится неотъемлемой частью всех органов чувств. Не знаю, когда это произошло. Я ощутил, что времени нет. Я ощутил всеединство сущего. Честно говоря, после этого уже трудно всерьез воспринимать все происходящее в мире. И здесь есть опасные моменты. Меня никогда не покидало ощущение, что я словно бы просто прячусь от реальности. Хотя в книгах и написано, что реальность это иллюзия и увлеченностью ею препятствует пониманию истинного положения вещей, тем не менее... Да и не уверен я в том, что какое-либо «истинное положение вещей» вообще существует.

Не нужно впадать ни в чрезмерную увлеченностью миром постоянно изменяющихся форм, ни в эскапизм.

Довольно привлекательно ощущение внутренней свободы, которое приходит вместе с изменениями в самосознании. Но не всегда оно является тем, чем кажется, или тем, чего ожидаешь. Это большая тема.

Раздумал делать эти записи, но одна еще завалялась.

Мне сегодня приснились пустые комнаты детей. Моих детей, которые у меня не будет. В одну зашел. Простая комната девочки. Только холодная, необжитая. Я сел у двери, и подумал: "Жаль, у меня не будет детей". Бр, жуть какая-то...

Год назад я придумал одну повесть. Время от времени придумываются. Но с 2007 года я не пишу, и так бездарей много. Но вот этот эпизод из повести "Образец N50" что-то захотелось записать.

.....

Виденное вызвало у меня ассоциацию с простыми картинками из уроков по рендерингу интерьеров. Помещение в форме параллелепипеда, белые стены, небольшое квадратное окно. Искусственное светило клонится к закату и световой отпечаток окна ломается внизу противоположной стены. Вторая половина обломка с каждой минутой уменьшается, переползая с пола. Хотя, так было бы в жизни. Здесь все остается как есть. Я сижу на полу, ноги вытянуты, в одной руке у меня зачем-то стакан с водой. Другу руку держу перед собой, смотрю на ее тень. Свет теплый. Беру стакан обеими руками. Вообще, это не трехмерная сцена. Я чувствую порывы ветра, слышу снаружи шелест листвы. Мебели тоже нет. Кроме простого старого стула, с подлокотниками. Подлокотники отходят от спинки, и соединены с сиденьем тонкими палочками, пять с одной стороны, пять с другой. Стул стоит у того, что с долей фантазии можно назвать окном. На стуле сидит она. Мне всегда трудно понять, что на ней. К шее оно складками. Какой-то шарф. Темное. Локтем опирается о грань окна, подбородок в ладони. Сегодня взгляд у нее меланхоличный. Да и сама – неразговорчива. Я ставлю стакан в прямоугольник света. Грани отбрасывают блики, несколько секунд дрожит яркий узор каустики.

"...Реальность наваливается словно кошмар, неосязаемый призрак из числа тех порождений утомленного мозга, которые не позволяют детям заснуть у себя в комнатке, заставляют их с криками вскакивать посреди ночи, ворочаться, крепче прижимать к груди любимую игрушку, жмуриться и похныкивать. Кошмар, который во мраке комнаты смешивает явь с сонным бредом. И напрягается слух, дыхание затихает. Что-то там, в темноте, может, это одежда, повешенная на стуле, а может, злой уродливый монстр. Не отворачивайся, он с грудным рыком вылезет из-под кровати, вонзит острые клыки, или загнутые серпом когти, или вырастающие из щупалец тонкие лезвия прямо тебе в бок, не стягивай одеяло со ступни – он вцепится в нее мертвой хваткой, не свешивай руку – вот-вот что-то мерзкое и осклизлое поползет по ней. Ничего этого не будет, это точно, не бывает затаившихся во мраке комнаты монстров, никого, кроме безобидных паучков, нет под кроватью, и никто не поползет по руке. Кроме, разве что, паучков. Но ведь они безобидные. Нелепо? Наверняка. Но от понимания этого не легче. Что-то окружает. Но что? Что-то подкрадывается. Тихо-тихо. Но что? Что-то внезапно, вопреки всякому ожиданию и вероятности, должно выпустить щупальце, или что там у «этого», и вонзить. Но, о боже, что это? Здесь ничего нет. Спокойно. Дыши. Здесь ничего нет. В комнате темно и ничего не видно. Кажется, нет стен, нет штор, нет стула и одежды, стола, шкафа, ковра, ничего нет. И уж, ха-ха, тем более нет и в помине никаких монстров. Отчего же так страшно? Пусто и темно. Внутри все напряжено. Нервы натянуты как струна. Ощущение реальности обострено до предела. Музыка? Где-то играет музыка? Что-нибудь тихое, тонкое, на-на-на. Вдох. Выдох. Тихо, ни единого звука. Ну хоть бы одна машина пронеслась по шоссе, вш-ш-ш, любой драндулет в один миг все вернет на свои места. Шоссе нет, его вообще нет, так же, как нет штор, стен, потолка. Слюна застаивается под языком, часть просочилась и протекла к горлу, щекотливая прохлада, нужно сглотнуть. Но если сделать это, то будут пропущены самые важные мгновения, за которые обязательно случится что-то важное. Увидеть. Услышать. Понять. М-м, все-таки нужно сглотнуть, или слюна протечет в трахею, вызвав приступ кашля. И когда уже сгусток проходит через горло и тает в центре груди, за краткий промежуток времени то того, как кадык вернется в прежнее положение, предчувствуешь облегчение, радостное освобождение от гнетущей тишины, бесконечное, опустошенное темнотой пространство мира примет форму стен, стула, шкафа, по шоссе зашелестят шины, у соседей наверху заиграет дурацкая музыка. Стоит ли удивляться, что и долго потом, до следующего глотка, ничего не меняется, и потом, и потом…"

"Прогулка по городу"

отчего то почему то
где то как-то просто так
выпил я черпак мазута
и накапал на пиджак
что сошел зеленой клеткой
вылил кепку на проспект
сел на тяпку сделал клетку
и раплылся в автозак
это все щизофрения
я не вижу где и как
я то вижу то не вижу
то полезу на чердак
я рука и бочка с медом
и щербет с лиловой прядью
хвост болтается на гриве
я же все не там ни так
силы нет терплю почаще
я терпенье есть не стал
стол и потолок, крест на кресле
спать забыл не вижу грезы
мне пора на сеновал
я все видеть перестал
старый стал и вой дрконий
вор из дымохода дым украл
сон мой зол и злые мысли
тысяча чертей и нету зол
той золы что больше нету

9 января 2012

Помню окончание сна. Я приезжаю к месту, которое определил как музей. Какой-то современный музей. Высокотехнологичный. Вокруг много стали, хрома. Футуристическая архитектура. Выходит несколько молодых людей в хорошем настроении, они говорят о чем-то. Я следую за ними и скоро мы выходим на перрон. Это самый необычный перрон, что мне случалось видеть. Он огромен, плавные линии и изгибы, отблески и отражения хромированных деталей, но главное - он почти весь построен из стекла и парит высоко в небе, среди облаков. У меня кружится голова. Я осматриваюсь - голубое небо, яркое солнце, клочки облаков, проплывающие под ногами. Молодые люди общаются. Я понимаю, что нужно купить билет. Сила тяжести меньше. Кажется, сделаю неловкое движение и меня снесет. Осторожно ступая по покатой стеклянной поверхности, бормочу мелодию из Космической Одиссеи 2001, чтобы насмешить людей рядом. В кассе просовываю пятьдесят рублей и говорю, как в метро - на одну поездку. Кассир уже почти пропечатала билеты, как я поспешно добавляю: "До Одинцово!" Она уже протягивала мне билеты, когда я закончил фразу. Тут же забрала их и ответила что-то. Я понял, что мне не хватит денег на билет. Начал перебирать в голове варианты - попросить у кого-нибудь помощи, или позвонить, чтобы меня забрали... И проснулся.

Приснилось сегодня, что я пытаюсь уничтожить горелкой БТР. Сначала я в него сделал выстрел из SMAW, потом горелкой. Потом опять из SMAW. А он все никак. Потом из него вылезло трое пассажиров, стали ремонтировать, двух я снял их AH-94, закончился магазин, достал пистолет. Всадил в гада несколько обойм, но он не умирал, напал на моего товарища. Странно, я ведь уже несколько дней не играл в Battlefield 3… И что за дурь, если я был с горелкой, у меня должна была быть укороченная М16, а не «Абакан», который я вообще терпеть не могу.